Александр Магомедов: «В сфере расчетов Россия опережает мировые тренды»...

Еще недавно расчетно-кассовое обслуживание, сфера платежей казались чем-то скучным, что не может само по себе приносить доходов и не привлекает ни инвесторов, ни инноваторов. Но в последние 5 лет все резко изменилось. О новейших трендах в платежном бизнесе «Инвест-Форсайт» беседует с председателем правления «Банка 131» Александром Магомедовым. 

Стратегия банков меняется

— Для начала, чтобы представиться нашим читателям, — расскажите, пожалуйста, кратко: что представляет из себя ваша финансовая организация и какая ее специализация?

— Это новейший банк с лицензией от 12 апреля 2019 года — единственной, выданной Банком России за последние 5 лет. Банк с самого начала выбрал модель, характерную для финтех-компаний, а основным направлением работы стал транзакционный бизнес. Можно сказать, что «Банк 131» — это финтех с банковской лицензией. Наша миссия — решать проблемы новой цифровой экономики, в которой появляется все больше экосистем и IT-площадок. Существующие в традиционном банковском секторе решения для таких платформ не всегда отвечают их требованиям по приему платежей и проведению расчетов. Среди наиболее интересных вопросов — связанные с расчетами с самозанятыми, поскольку данный тип занятости подобные площадки используют для своего масштабирования. Это модель расчетов с очень большим количеством граждан, которые не имеют постоянной занятости, работают от случая к случаю, совмещают работу с другими активностями, может быть, работают сразу на нескольких площадках. Соответственно, они сами определяют свой рабочий график, загрузку, желаемый объем заработка и так далее.

— Еще 5–10 лет назад расчетное обслуживание не было интересно ни для прессы, ни для инноваторов. И вдруг сейчас выясняется, что платежный бизнес становится все сложнее и технологичнее. Какие сейчас важнейшие тренды в мировом платежном бизнесе? 

— Стратегия банков меняется: когда-то она состояла в том, чтобы продать кредит и получить средства на размещение, а транзакционные сервисы, вроде эквайринга или ведения расчетного счета, казались довеском. Но сейчас, даже если посмотреть на статистику, к примеру, банка «Тинькофф», который начинал как кредитный монобанк, заметно, что доля комиссионных доходов растет. Они растут в отчетности любого банка. Оказалось, что транзакционный бизнес может генерировать доходы, хотя раньше считался низкомаржинальным. У клиентов есть потребности в более совершенных транзакционных сервисах, они готовы за них платить. Более того, на эти сервисы есть массовый спрос. Малые предприятия готовы платить высокую комиссию за то, чтобы банк брал на себя больше функций. Это позволяет сократить штат бухгалтеров и операционистов.

Кроме того, те самые экосистемы и платформы за последние 7 лет развивались экспоненциально. В 2013 году на улицах только-только начали появляться желтые машины, и люди постепенно начали забывать про то, как «ловить мотор» рукой. Начали появляться сервисы доставки. За это время онлайн-население России выросло до предела и превысило 100 миллионов человек. Как только эта цифра сравнялась с размером экономически активного населения, у нас расцвели экосистемы. Появился, соответственно, запрос на нестандартные формы расчета, которых раньше не существовало, поскольку ранее никому не нужно было платить деньги тысячам исполнителей.

Что нужно рынку

— Вы сказали, появился запрос на более совершенное расчетное обслуживание. А в чем заключается это «большее совершенство»? 

— Во-первых, расчеты совершенствуются благодаря внешним факторам, таким как влияние государства. Например, Система быстрых платежей (СБП) Центрального Банка радикально упрощает, ускоряет и удешевляет классическую банковскую операцию, а это фактор драйва для всей интернет-экономики. Сейчас это неочевидно, но через несколько лет мы даже вспоминать не будем, насколько неудобны были старые методы оплаты. Потому что мы все будем совершенно незаметно делать переводы через телефон.

Второй фактор совершенства заключается в адаптации сценария оплаты к интерфейсам площадки. Ведь банковский бизнес — это коммодити, так же как горячая вода. Мы же, когда «включаем кран», не думаем на тему того, из какой конкретно компании «течет вода». Если один банк предлагает услугу, ее смогут предлагать и все остальные. Но здесь есть ниша для так называемой кастомизации. К примеру, для интернет-бизнеса критичен такой показатель, как конверсия, — нужно сделать сценарий платежа максимально бесшовным, встроенным в интерфейсы компании. И тут появляется возможность для нас как банка предоставить тот самый персональный сервис, где мы выступаем на какой-то небольшой процент как банк, а во всем остальном — как IT-компания. То есть мы изучаем продукт и пытаемся понять, для чего будет использоваться тот или иной вид платежа, а также изучаем юридическую и финансовую модель, удобную заказчику. Сама транзакция не меняется, но меняется формат и контекст ее возникновения.

— Какие особые потребности вызывает обслуживание самозанятого населения и какие здесь требуются внедрения новых решений?

— На данный момент самозанятых непросто интегрировать в схему классического банка, где есть департаменты, отвечающие за работу с физлицами и юрлицами, но нет подразделений по работе с самозанятыми. Последние требуют особого внимания; это уже в зафиксировано в стратегиях многих банков, которые выделяют для самозанятых отдельные направления, в рамках которых появляются лидеры, инвестиции и так далее. Потребуется какое-то время для того, чтобы топ-менеджеры банков осознали необходимость и важность работы с самозанятыми, тем более в России достаточно большой процент экономики — это граждане, которые работают сами на себя. Мы уже видим, как под них адаптируются мобильные банки: это общий тренд.

Тут требуется разъяснительная работа, потому что статус самозанятого еще очень многих пугает. Люди не понимают, что означает этот статус, хотя необходимые условия обслуживания для них созданы: есть и ставка очень привлекательная, и удобное мобильное приложение. Есть также приложение ФНС «Мой Налог» и сервисы, которые встраиваются напрямую в экосистему, но все-таки нужно некоторое время, чтобы сформировалась культура этого статуса.

— Многие предприниматели с удовольствием бы активно пользовались техническими возможностями, которые предоставляют наши банки, но они опасаются, что к их платежной активности предъявят слишком большое внимание или со стороны налоговых органов, или с точки зрения антиотмывочного законодательства, или банку покажется, что активность требует какого-то объяснения. Это решаемая проблема, или с этим придется мириться?

— Я бы не сказал, что это проблема, потому что я не могу назвать ни одну развитую страну, в которой бы отсутствовало внимание к банковскому счету, в том числе со стороны органов финмониторинга. Мы прекрасно понимаем, что в условиях глобализации цифровизуется и преступность. Это вопрос национальной безопасности для каждого государства. И Россия здесь не требует чего-то сверхъестественного. Если ты ведешь бизнес, ведешь его прозрачно, платишь налоги — это не может быть проблемой.

Платежи будущего

— Какова, по вашему мнению, будет в ближайшие годы эволюция форм-факторов расчетов?

— На конференциях и панельных дискуссиях чаще всего говорят про QR-коды. Но, по моему личному мнению, это абсолютно вторичная история. Мы просто этого не замечаем в силу того, что пытаемся ориентироваться на успешный опыт Китая, который в данном случае не так значим.

Если взять классические банковские карты, как происходила эволюция форм-факторов? Изначально платеж проходил вообще с эмбоссированием карты. Выпуклые буквы на картах — это наследие старого офлайнового способа оплаты, который до сих пор можно встретить в Германии (там при оплате берут карточку, «прокатывают» через специальную машинку, а потом звонят в банк). Затем появилась stripe (магнитная полоса). Впоследствии эта полоса вызвала множество вопросов, связанных с безопасностью, и возник чип, потом VMV — бесконтактный чип. После появились виртуальные карточки, Apple Pay, Google Pay, Samsung Pay и так далее. Собственно, форм-фактор обычной качественной транзакции меняется в зависимости от контекста, потребности и инфраструктуры. Ключевое — это инфраструктура. Если у тебя карточка бесконтактная, то тебе нужен терминал, который умеет ее бесконтактно принимать.

Что касается QR-кодов, в Китае они быстро набрали популярность за счет того, что культуры платежей обычными картами ранее не было. Нет никаких препятствий к тому, чтобы QR-коды получили распространение и в России. Но никто не знает, какая инновация изменит рынок. Возможно, появится стартап, который предложит платежи через СБП, но не через QR-коды, а как-то иначе, и это впишется в нашу российскую действительность.

У каждой страны свой культурный код и свои традиции, поэтому сложно предсказать, каким образом люди будут расплачиваться через 5 лет: бесконтактно, по звуку, по QR-коду, по щелчку или еще как-то. Например, в России такое явление, как платежные терминалы, внесло заметный вклад в культуру платежей, но нигде в других странах не было примеров популярности такого форм-фактора. Поэтому я не готов делать прогнозы. Форм-фактор — это просто формат платежа, а сама архитектура при этом не меняется. Это по-прежнему списания с карты, где фигурирует ее уникальный 16-значный номер (даже если мы его не видим, когда прикладываем к терминалу).

— Да, как бы технически ни изменялись форм-факторы, все равно в основе расчетов лежит текущий банковский счет. Вот здесь, как вы полагаете, возможны какие-то изменения?

— На самом деле уже многое меняется. Наш регулятор — один из самых передовых в этом плане, так же как и наша клиринговая система. Но и у нее есть свои особенности и неудобства. Например, мы не входим в стандарт IBAN, наши банковские реквизиты не соответствуют европейским стандартам, поэтому иностранцам тяжело отправлять платежи в Россию по нашим реквизитам, и наоборот, нам тяжело отправлять деньги за рубеж.

Зато у нас онлайновый клиринг. Американские системы клиринга по банковским счетам намного более устаревшие — они базируются на стандартах, связанных с учетом банковского чека. Пять лет назад я удивлялся тому, что европейский банк показывает как инновацию моментальный перевод со счета на счет. В России внутрибанковский перевод всегда был моментальным, бесплатным и мгновенным. Когда я показывал наши банковские приложения, европейцы очень сильно удивлялись.

Поэтому я считаю, что в целом мы движемся в тренде и даже опережаем его. Мы входим в десяток стран, которые активно развивают быстрые платежи. Этот тренд будет и дальше набирать обороты, а остальные страны будут постепенно подтягиваться и менять свои системы, переводить их в онлайн-формат. Очень важный фактор — удобный идентификатор. В России идентификатором является номер мобильного телефона, который также внедряется в онлайн-формате. Этому способствует в том числе СБП.

— А что вы думаете об идее цифровой валюты?

— Инициатива интересная. Она также иллюстрирует в первую очередь то, что мы как страна в тренде — изучаем этот вопрос и готовим соответствующее законодательство. Это потенциальная инновация, которая может стать массовой. Самое правильное, что сейчас можно делать, — это изучать, экспериментировать, создавать условия для того, чтобы подобные явления у нас в стране развивались. Какое развитие они получат в будущем — вопрос, потому что нет мирового кейса, на который можно было бы сослаться и сказать: «Смотрите, эта страна полностью перешла на цифровую валюту». Сам факт того, что мы в этом направлении смотрим, — это хорошо. Что из этого вырастет — посмотрим. Мы как банк поддержим любую разумную, востребованную инициативу.

• интервью